Щелкунчик и Мышиный Король - Продолжение сказки о твердом орехе
- Ну, дети, теперь вы знаете, - так продолжал на
следующий вечер Дроссельмейер, - почему королева
приказала столь бдительно стеречь красоточку
принцессу Пирлипат. Как же было ей не бояться, что
Мышильда выполнит свою угрозу - вернется и
загрызет малютку принцессу! Машинка
Дроссельмейера ничуть не помогала против умной и
предусмотрительной Мышильды, а придворный
звездочет, бывший одновременно и главным
предсказателем, заявил, что только род кота Мура
может отвадить Мышильду от колыбельки. Потому-то
каждой няньке приказано было держать на коленях
одного из сынов этого рода, которых, кстати
сказать, пожаловали чином тайного советника
посольства, и облегчать им бремя государственной
службы учтивым почесыванием за ухом.
Как-то уже в полночь, одна из двух нянюшек,
которые сидели у самой колыбельки, вдруг
очнулась, словно от глубокого сна. Все вокруг
было охвачено сном. Никакого мурлыканья -
глубокая, мертвая тишина, только слышно тиканье
жучка-точильщика. Но что почувствовала нянька,
когда прямо перед собой увидела большую
противную мышь, которая поднялась на задние
лапки и положила свою зловещую голову принцессе
на лицо! Нянька вскочила с криком ужаса, все
проснулись, но в тот же миг Мышильда - ведь
большая мышь у колыбельки Пирлипат была она -
быстро шмыгнула в угол комнаты. Советники
посольства бросились вдогонку, но не тут-то было:
она шмыгнула в щель в полу. Пирлипатхен
проснулась от суматохи и очень жалобно
заплакала.
- Слава богу, - воскликнули нянюшки, - она жива! Но
как же они испугались, когда взглянули на
Пирлипатхен и увидели, что сталось с хорошеньким
нежным младенцем! На тщедушном, скорчившемся
тельце вместо кудрявой головки румяного
херувима сидела огромная бесформенная голова;
голубые, как лазурь, глазки превратились в
зеленые, тупо вытаращенные гляделки, а ротик
растянулся до ушей.
Королева исходила слезами и рыданиями, а
кабинет короля пришлось обить ватой, потому что
король бился головой об стену и жалобным голосом
причитал:
- Ах я несчастный монарх!
Теперь король, казалось, мог бы понять, что
лучше было съесть колбасу без сала и оставить в
покое Мышильду со всей ее запечной родней, но об
этом отец принцессы Пирлипат не подумал - он
просто-напросто свалил всю вину на придворного
часовщика и чудодея Христиана-Элиаса
Дроссельмейера из Нюрнберга и отдал мудрый
приказ: Дроссельмейер должен в течение месяца
вернуть принцессе Пирлипат се прежний облик или,
по крайней мере, указать верное к тому средство -
в противном случае он будет предан позорной
смерти от руки палача.
Дроссельмейер не на шутку перепугался. Однако
он положился на свое умение и счастье и тотчас же
приступил к первой операции, которую почитал
необходимой. Он очень ловко разобрал принцессу
Пирлипат на части, вывинтил ручки и ножки и
осмотрел внутреннее устройство, но, к сожалению,
он убедился, что с возрастом принцесса будет все
безобразнее, и не знал, как помочь беде. Он опять
старательно собрал принцессу и впал в уныние
около ее колыбели, от которой не смел отлучаться.
Шла уже четвертая неделя, наступила среда, и
король, сверкая в гневе очами и потрясая
скипетром, заглянул в детскую к Пирлипат и
воскликнул:
- Христиан-Элиас Дроссельмейер, вылечи
принцессу, не то тебе несдобровать!
Дроссельмейер принялся жалобно плакать, а
принцесса Пирлипат тем временем весело щелкала
орешки. Впервые часовых дел мастера и чудодея
поразили ее необычайная любовь к орехам и то
обстоятельство, что она появилась на свет уже с
зубами. В самом деле, после превращения она
кричала без умолку, пока ей случайно не попался
орешек; она разгрызала его, съела ядрышко и
сейчас же угомонилась. С тех пор няньки то и дело
унимали ее орехами.
- О святой инстинкт природы, неисповедимые
симпатии и антипатии! - воскликнул Христиан-Элиас
Дроссельмейер. - Ты указуешь мне врата тайны. Я
постучусь, и они откроются!
Он тотчас же испросил разрешения поговорить с
придворным звездочетом и был отведен к нему под
строгим караулом, Оба, заливаясь слезами, упали
друг другу в объятия, так как были закадычными
друзьями, затем удалились в потайной кабинет и
принялись рыться в книгах, где говорилось об
инстинкте, симпатиях и антипатиях и других
таинственных явлениях.
Наступила ночь. Придворный звездочет поглядел
на звезды и с помощью Дроссельмейера, великого
искусника и в этом деле, составил гороскоп
принцессы Пирлипат. Сделать это было очень
трудно, ибо линии запутывались все больше и
больше, но - о радость! - наконец все стало ясно:
чтобы избавиться от волшебства, которое ее
изуродовало, и вернуть себе былую красоту,
принцессе Пирлипат достаточно съесть ядрышко
ореха Кракатук.
У ореха Кракатук была такая твердая скорлупа,
что по нему могла проехаться
сорокавосьмифунтовая пушка и не раздавить его.
Этот твердый орех должен был разгрызть и,
зажмурившись, поднести принцессе человек,
никогда еще не брившийся и не носивший сапог.
Затем юноше следовало отступить на семь шагов, не
споткнувшись, и только тогда открыть глаза.
Три дня и три ночи без устали работали
Дроссельмейер со звездочетом, и как раз в
субботу, когда король сидел за обедом, к нему
ворвался радостный и веселый Дроссельмейер,
которому в воскресенье утром должны были снести
голову, и возвестил, что найдено средство вернуть
принцессе Пирлипат утраченную красоту. Король
обнял его горячо и благосклонно и посулил ему
бриллиантовую шпагу, четыре ордена и два новых
праздничных кафтана.
- После обеда мы сейчас же и приступим, - любезно
прибавил король. - Позаботьтесь, дорогой чудодей,
чтобы небритый молодой человек в башмаках был
под рукой и, как полагается, с орехом Кракатук. И
не давайте ему вина, а то как бы он не споткнулся,
когда, словно рак, будет пятиться семь шагов.
Потом пусть пьет вволю!
Дроссельмейера напугала речь короля, и,
смущаясь и робея, он пролепетал, что средство,
правда, найдено, но что обоих - и орех, и молодого
человека, который должен его разгрызть, - надо
сперва отыскать, причем пока еще очень
сомнительно, возможно ли найти орех и щелкунчика.
В сильном гневе потряс король скипетром над
венчанной главой и зарычал, как лев:
- Ну, так тебе снесут голову!
На счастье поверженного в страх и горе
Дроссельмейера, как раз сегодня обед пришелся
королю очень по вкусу, и поэтому он был
расположен внимать разумным увещаниям, на
которые не поскупилась великодушная королева,
тронутая судьбой несчастного часовщика.
Дроссельмейер приободрился и почтительно
доложил королю, что, собственно, разрешил задачу -
нашел средство к излечению принцессы и тем самым
заслужил помилование. Король назвал это глупой
отговоркой и пустой болтовней, но в конце концов,
выпив стаканчик желудочной настойки, решил, что
оба - часовщик и звездочет - тронутся в путь и не
вернутся обратно, пока у них в кармане не будет
ореха Кракатук. А человека, нужного для того,
чтобы разгрызть орех, по совету королевы, решили
раздобыть путем многократных объявлений в
местных и заграничных газетах и ведомостях с
приглашением явиться во дворец...
На этом крестный Дроссельмейер остановился и
обещал досказать остальное в следующий вечер.